– А пантеры – это леопарды, которые не болели ветрянкой?
И точно, никуда я не делась – выползла на середину двора и уселась на дорожке, вымощенной бетонными плитами. Там и сидела – как ящерица на разогретом камне.
– В театр? В таком виде? И смотри в глаза, когда разговариваешь со взрослыми! А в комнате у тебя что за бардак?
Мы добежали почти до самого порта, песок под ногами был грязным, с мелким, острым гравием. Я побоялась, что пес поранит лапы, и стала забирать в сторону лесопарка. Там, на границе промзоны, я увидела поваленное дерево, еще не распиленное, с ветвями и листьями, и направилась к нему.
– Вот, тут двести пятьдесят рублей… если с мелочью. За собаку. Если еще надо – вы скажите.
Я летела сквозь обманчивую прохладу летнего утра и удивлялась тому, как все просто. Как переставить запятую – «казнить нельзя помиловать», – и смысл меняется, и все уже по-другому. Последние дни я словно сидела за серым, грязным стеклом, а мама пришла и вымыла окно, и все снова стало хорошо.