– Фокусы – это великое искусство! – Папа достал из кармана домашнего пиджака колоду карт, поднес к свету, стал ловко тасовать одной рукой, а потом жонглировать так, что карты то исчезали, то снова появлялись в руке. Снова собрал колоду, поднес ко мне, предложил: – Выбери карту!
– Летим, – тихо повторил мальчик и, раскинув руки, вдруг запищал: – Ура-а-а! Я лечу-у-у-у!!!
– Подумаешь – отлупят! Мало меня лупили, что ли?
Линялая блондинка среднего возраста – дряблые мешочки щек, дряблые мешочки под глазами (так мог бы выглядеть пожилой, истощенный хомяк, превратившийся вдруг в человека) – слезно умоляла меня поработать с ее кавказцем, здоровенным, коровьей масти (черные пятна на белом) увальнем, баюкая забинтованную руку.
Они простились у ворот, и папа отнес меня в дом.
Я стала беглецом, поскольку бегство оказалось самым эффективным способом защиты, любой открытый конфликт разрешался не в мою пользу, если я возражала им, это называли хамством, если молчала – неуважением или тупостью, а делать то, что говорят, было бесполезно – никто и никогда не был доволен результатом, да мне и не позволяли ничего делать. Если я бралась мыть полы, мне велели идти делать уроки, посуду мыть было нельзя, потому что разобью, чистить картошку нельзя, потому что порежусь, когда же я оставляла попытки помочь по дому и шла-таки делать уроки, меня называли бездельницей.