– Ща по жопе дам! – пообещал Геша, принимая лошадь, но даже подзатыльника не дал, однако. – Иди на расправу, Лилька заждалась. Да оставь ты кобылу, иди уже, я сам.
Вот и в тот раз Песенка вдруг взбрыкнула на маршруте, а я, самоуверенная дура, все же выслала ее на препятствие.
Я шмыгнула носом и посмотрела на Гешу. Он тихо сидел с надгрызенным пряником в руке, на столе у кружки стыла лужица чаю.
– Ну что ты? – Я присела рядом, почесала его за ушами. – Мы же там были уже, и совсем не страшно. Домой, Ричард, пойдем домой…
Зося, хранившая все это время загадочное молчание, в свою очередь грузно опустилась на колени и, поднимая летнюю дорожную пыль, поползла к отцу, величая его Генрихом Васильевичем и слезно прося прощения.
В людном, просторном зале по периметру на столах и прямо на полу были разложены разнообразные сокровища – книги, марки, монеты, значки.