— В самом деле? Вчера адвокат противной стороны заявил судье, что я пронырливый сукин сын!
— Нет, — бросил Мэтт, пытаясь держать себя в руках. — В городе есть слесарь, но по воскресеньям мастерская закрыта.
— Что он сказал в точности? — допытывалась Мередит, дрожа от дурного предчувствия.
— Раздеваюсь, чтобы ты могла сделать со мной все, что пожелаешь.
— Я знаю, что ты болел. По-прежнему читаю чикагские газеты.
Тех, кого выбирали, допрашивали на глазах у других: пусть видят, какая участь ждет мятежников и предателей. Допрос вел человек по прозвищу Щекотун. Лицо у него было самое обыкновенное, а одежда такая простая, что Арья могла бы принять его за кого-то из деревенских, пока не увидела за работой. «У Щекотуна всякий обмочится», – заявил пленным старый сутулый Чизвик – тот самый, кого Арья хотела укусить, который назвал ее злюкой и разбил ей голову кольчужным кулаком. Иногда Щекотуну помогал он, иногда другие. Сам сир Грегор Клиган только стоял и смотрел, пока жертва не умирала.