— Раз вы стоите без пальто, — продолжала она, — значит, скорее всего работаете здесь.
— Разве я так предполагала? — вежливо удивилась Мередит, отлично зная, что ничего подобного не высказывала. Улыбнувшись Филипу, она позволила себе всего несколькими минутами напряженного молчания упрекнуть его за несправедливость и нетерпение. Это был самый эффективный способ дать ему понять, как он резок и неразумен. Но тем не менее его голос звучал сухо, сдержанно, как это часто бывало с того дня, когда случился сердечный приступ, и Мередит подавила острый укол тревоги.
…Колокола гремели в странном ритме. Не мелодичный звон церковных колоколов в центре города, не тревожный зов пожарной сирены…
Филип намеренно медленно встал, резанув дочь разъяренно-презрительным взглядом.
— А ты требуешь от меня, — с непривычным для нее сарказмом отрезала Мередит, — торчать у телефона день за днем и ждать, пока соизволишь написать письмо?
— Нет. Это мой паспорт, свидетельство о рождении и еще кое-какие документы. Сертификаты в другом, в том, что побольше.