Голоса остальных жен слились с песней Крикуньи. Трещина превратилась в большое отверстие. Эндер сделал шаг в сторону и встал прямо перед ним. Внутри было слишком темно, и он не мог ничего разглядеть.
— Ты должен предупредить его, муж мой, что края травинки остры, как лезвие, и он может порезать язык и губы.
— Не смей! — выкрикнула она. — Я хочу, чтобы ты стал как можно старше ко времени моего прилета. Я не могу общаться с тридцатилетним парнем, который болтается тут на экране.
— Мы профессионалы. Мы понимаем, что существуют культурные различия…
— Ему не доводилось встречаться с губернатором Босквиньей. Или, если уж на то пошло, с твоей матерью.
— У меня прекрасное ночное зрение, — весело отозвался Ольядо откуда-то сзади.