— У Пабло. Пабло дал его мне, после того как расстрелял civiles.
— Вот уж в бурдюке, наверно, полным-полно замечательных мыслей. — Агустин вернулся к картам. — Ты бы влез туда, поискал их.
Этот человек, Агустин, сквернословил непрерывно, и Роберт Джордан усомнился, может ли он произнести хоть одну фразу, не пересыпая ее ругательствами.
— Одной мерзостью другую не оправдаешь, — сказал Агустин. — Ну, все высказались. Остались только старик и Ingles.
Поезд тронулся, а он все стоял на площадке заднего вагона и смотрел, как станция и водокачка становятся меньше и меньше, — вот они уже совсем крохотные, будто игрушечные, — а рельсы, пересеченные шпалами, мало-помалу сходились в одну точку под мерный стук, увозивший его прочь.
— Ты что-нибудь понимаешь в пулеметах? — спросил он старика.