Как только за учителем закрылась дверь, друзья сгрудились над распечаткой.
Где-то в середине тренировки Сенсеич велел всем рассесться на полу.
После короткого обмена рукопожатиями и дежурными колкостями, Алекс поспешил присоединиться к друзьям на сцене.
— Моя, — подал голос медведеобразный друг Рогова.
Всю оставшуюся дорогу до таинственного додзе они прошли молча. Неизвестно, о чем думал отец, а вот Алексей погрузился в глубокие размышления на извечную тему «кто виноват». По всему выходило, что, кроме себя, винить больше некого. Настроения сей факт уж точно не повышал.
Но почему же тогда Шрам вертел над головой тяжеленной цепью именно этой самой поврежденной рукой?