— Не говори только больше никому пока, ладно? Я знаю, что сама хотела все наставникам рассказать, но… она мне столько раз помогла. И я хочу ей помочь. Мне не хочется, чтобы ее просто уничтожили.
А я вспомнила, какой нам явилась Лианна в самый первый раз: испуганная, загнанная, отчаявшаяся…
А отцу придется здорово потрудиться, чтобы найти другое подходящее под его требования заведение. Я могу предположить разве что тюрьму, но оттуда, вот жалость, на выходные не отдают!
Я потерла глаза. Магические символы, даже напечатанные на обычной газетной бумаге и потому лишенные своей силы, все равно через некоторое время работы с ними начинали плыть перед глазами, подмигивать фантомным свечением и творить прочие дурные шутки с головой. Но мне нравилось. Я была, пожалуй, единственной из нашей группы, а то и из всех “Горок”, кто любил рунную магию.
— С этого и начинается. Сначала ты говоришь себе “Если эти дети не нужны дома — от них всё равно избавятся, а пожить до совершеннолетия в красивом месте под присмотром наставников — не самая худшая участь”. А потом на твоих глазах здоровый подросток зарабатывает нервный срыв, а за ним и срыв магический, обрастает комплексами и прячется в скорлупе, в которую ты бьешься впустую — и не можешь пробиться. Тебя не пускают. Тебя не считают достойным доверия. И нельзя сказать, что безо всяких на то оснований… Иные сделки с совестью слишком дорого этой совести обходятся.
— Специфическая литература, — наконец произнес отец. — Позволь узнать, зачем?