Последние несколько недель были… тяжелыми. И Лали — и битва за ее свободу — была единственным, что помогало мне держать лицо. Я улыбался, шутил, дурачился, чтобы ей было легче. Я делал это для нее — а получалось, что и для себя. Это держало, помогало не проваливаться в пропасть.
Лали пододвинула книгу ближе, пробежалась глазами по строчкам.
Голова гипсового ангелочка, нависшего над нишей отвалилась и бахнулась на пол перед самым моим носом, брызнув осколками и белой пылью.
Перед Даниэлем лег первый листок, украшенный массивной печатью королевской службы безопасности.
— Не говори только больше никому пока, ладно? Я знаю, что сама хотела все наставникам рассказать, но… она мне столько раз помогла. И я хочу ей помочь. Мне не хочется, чтобы ее просто уничтожили.
А я вспомнила, какой нам явилась Лианна в самый первый раз: испуганная, загнанная, отчаявшаяся…