Ого! Переглядываемся с Санькой, а дядя Гиляй тем временем достал трубку, што вовсе уж редкость. Так-то он курит, но нечасто, и всё больше папиросы. Трубка, это когда надо всерьёз подумать, сильно всерьёз. Так у нево почему-то устроено.
С Юсуфом расстаёмся мы чуть ли не друзьями. Вот ведь, а? Ажно неловко стало от собственново вранья!
– Да умоется кровью тот, кто усомнится в нашем миролюбии, – пробормотал опекун, прекращая разнос с видом человека, с размаху наступившего на грабли.
– Гор? – на лице вежливое недоумение и некоторое недоверие.
Шаг за ворота тюрьмы, и они захлопываются с грохотом, и будто даже крики стали в разы тише. Тоска…
– Вы разбирайте, – встал Мишка, – я пока за сластями схожу. За самовар всех приглашать, вы уж извиняйте, не могу! Этакую толпищу, да не в свою мастерскую, сами понимаете.