– Неловко будет неразмятым бегать, – обрубаю свирепо, – ну!
– А ты точно не из наших? – недоверчиво сощурился Ёся, поглядывая попеременно то на меня, то на папеле.
Младшем у Андрейке досталось меньше всего, и он заглянул просительно в глаза матери, на што получил только прерывистый вздох и поджатые губы, с часто заморгавшими глазами, а от отца – затрещину.
Плотная ткань, набитая монетами до полной кольчужности, дырявой тряпочкой упала на бетонный пол.
Отбежал, затерялся в проулочках, да к людям вышел. А оттуда и на пирсы, к рыбакам. Морду лица там умыл, а потом подумал хорошенечко, да и разделся решительно.
– Всегда, изволите ли знать, был против погромов! – мысли земца скакнули в новом направлении.