Знаю… но не удержался, и сам присел. И правда… только што не горячий, а тёплый! Присел ещё раз, уже в заволоченной густым туманом парной, которая на самом деле харарет… ух! Жжётенько!
Долго говорили об мине и об Палестине, Бляйшманы интересовались как за здоровье и приключеньями, так и возможностями через мои. Казалось бы, ну куча ведь единоплеменников! Ан нет, там свои диагнозы, иногда с такими осложнениями, шо иногда только через совсем других, вплоть до ультиматума в лоб.
А пока – всех денег триста рублей в разной валюте, письмо здешним грекам от Агапия, и полная неопределённость.
- Во-он там! – разговариваю наполовину руками, - Дворами, а потом у левого дома, где кривая акация, спросить до Запорожской. Бордели там. Мариванны и Ёси, да и другие тоже. Для разной публики, не так штобы и конкурируют.
Он кликнул носильщика и, переваливаясь, пошёл к извозчику, полный желчи и мизантропии. Каков наглец! В тринадцать лет так себя вести, в то время как заслуженные люди…
Тут он сообразил, что турок, даже и выглядящий как европеец, вряд ли знает русский язык, и перешёл на немецкий.