— Нальете сами по своему вкусу? — предложил Валантен.
Она хотела настоящего Валантена. Немедленно. Всегда — настоящего.
Эрис ушла, а Тьяна села у камина и подбросила в огонь несколько поленьев. Ребенок зашевелился, дернулся, сильно ударил изнутри, и она положила руку на живот, успокаивая его. Она переволновалась, и ему тоже, наверное, пришлось несладко. Лекарь, повитуха, этот камин — ах, какая забота от его величества! Лучше бы запихнул и ее в какую-нибудь сырость. Это было бы честно.
Когда Ривер явился, она вышла к нему в полотняных перчатках, надетых поверх жирного крема. Писать что-либо было проблематично, да и зачем?
Про эти шутки она и думать не станет, потому что понять все равно не сможет.
— Пожалуй, я скоро совсем забуду, что такое скромность, милорд, — сказала она.