– Отчего? Мы знаем, что Грег пожертвовал собой ради того, чтобы мы все могли родиться.
– Да, это он! Луч везде, со всеми говорит… Гасит свет, включает воздух… Это он сделал так, что я дурак и плохо пишу тесты!
– Нет такой сказки, – Лиза погладила ее руку. – Луч, она не бредит?
– У каждого из нас есть история, это нормально. Кстати, ты ведь… ты видишь теперь смысл в твоей жизни?
Вечером эти двое сидели на краю бассейна и вели светский разговор. Со стороны так оно и выглядело; Марго в открытом купальнике и Славик в красных плавках сидят рядом, болтают, смеются.
Ему хотелось обнять ее, взять на руки и не выпускать много часов – он чувствовал ее боль многократно сильнее своей. Ему хотелось бить ее, трясти за плечи, хлестать по щекам – за это ее проклятое, безвольное «зачем». Лиза сидела в терапевтическом кресле, утыканная инжекторами, со странгуляционной бороздой на шее. Усилитель звука, закрепленный на горле, помогал ей говорить.