– Нет такой сказки, – Лиза погладила ее руку. – Луч, она не бредит?
– У каждого из нас есть история, это нормально. Кстати, ты ведь… ты видишь теперь смысл в твоей жизни?
Вечером эти двое сидели на краю бассейна и вели светский разговор. Со стороны так оно и выглядело; Марго в открытом купальнике и Славик в красных плавках сидят рядом, болтают, смеются.
Ему хотелось обнять ее, взять на руки и не выпускать много часов – он чувствовал ее боль многократно сильнее своей. Ему хотелось бить ее, трясти за плечи, хлестать по щекам – за это ее проклятое, безвольное «зачем». Лиза сидела в терапевтическом кресле, утыканная инжекторами, со странгуляционной бороздой на шее. Усилитель звука, закрепленный на горле, помогал ей говорить.
– Он добрый, – Марго рассмеялась. – Он сам верит, что добрый… и порядочный! То есть он, конечно, сделает все так, как ты говоришь… только уже все равно. Два с половиной дня я протяну, хотя бы и без жратвы и в мокрых штанах. Вы меня не убьете. Я нужна вам живая.
Старого? Когда Тролль отправился в добровольное заточение, он был моложе, чем Лиза сейчас.