Еще через день я обнаружила, что группа моя весьма демонстративно меня игнорирует. Кто-то не скрывая злорадства, кто-то стыдливо, опасливо… Ну и плевать, главное, чтобы не мешались. Я устроилась на первом ряду, благо на него не претендовали…
Он это не столько понимает, сколько шкурой своей дубовой чует. А потому и старается.
Поджала губки. Надулась что мышь на крупу. Ага, конечно… я такая дрянь, которая только и может, что по чужим мечтам топтаться. А в них небось любовь до гроба, звезды сквозь тернии и семеро сопливых детишек.
Кусты неестественно аккуратных форм. Каменные вазы, цветы и бабочки. Темная гладь пруда где-то вдалеке. И огромная махина дома. Сложенный из темно-бурого камня, он гляделся этакою незыблемой громадиной, которую не всяким штурмом возьмешь.
Родовое древо расцветало из пера сказочной птицы.
Вчерашний день оставил горькое послевкусие.