И родители намеревались отправить его в Ирхат, но дар Тобиаса оказался не настолько ярко выражен, что нанесло его самолюбию почти смертельную рану. Именно потому он и пытался доказать всем, особенно мастеру Варнелии, раз уж она тут главная, сколь ошиблись экзаменаторы…
Раскалывается на куски. Во сне боли нет. Но это не сон. А что? Чужая воля, тяжелая, как гранитная глыба. Если не поддаться – раздавит…
– Всенепременно… – он поцеловал ручку Варнелии.
Они вообще воспринимают мир иначе, но мне жизненно необходимы были слова. Страшно. Я ведь живая. И жить хочу. А умирать – совсем даже нет… змея тяжелая, неподвижная. И я долго вожусь, пытаясь кое-как запихать гибкое это тело в сумку… и мелькает шальная мыслишка, что в эту самую сумку тоже можно что-нибудь подкинуть.
И зрение тоже. Кто бы знал, что этот безголовый брюнет близорук, но при этом слишком горд, чтобы обратиться за помощью… Сетчатка слишком тонкая… Нарастим. Изменим контур.
И еще один… скальпель в его руках что кисть художника, и я душу зависть, зная, что так у меня никогда не получится…