— Что ты делаешь! Не смей! Не тронь! — я навалилась на него сзади, практически легла на плечи и звонко шлепнула по руке, расстегивающий ярко-оранжевый браслет на запястье, совершенно упустив из виду, что мужчина долго болел и сейчас наверняка не в том состоянии, чтобы выдерживать вес упитанной девицы вроде меня.
Долго задаваться вопросом, кого там нелегкая принесла мне не пришлось. Негромко щелкнула, открываясь, дверь, а потом прозвучало радостное «Рэй! Боже, как ты?» и звуки, по моему мнению, означавшие, что кто-то бросился кому-то на шею. Долгий истосковавшийся поцелуй нарисовало уже мое буйное воображение.
И от этой властности и бесцеремонности у меня в голове что-то сместилось. Что-то темное, древнее ревущим потоком поднималось из глубины меня, сметая налет цивилизации, оставляя лишь первобытное желание отдаваться своему мужчине, доставлять ему наслаждение.
У меня снова слезы подкатили к горлу и затряслась нижняя губа.
Я набрала воздуха в грудь и во время этой вынужденной паузы мать уставилась меня с подозрением и испугом. И когда уже я готова была выпалить контрольный, дверь комнаты распахнулась и в нее ввалился радостный Рэй.
Она медленно, по одному, разжала побелевшие пальцы. Слушать, как Рэй — ее Рэй! — в которого было вложено столько сил! — дурачится, занимаясь сексом с другой, было нестерпимо. Уйти — невозможно.