Райден помолчал, но по его лицу не было заметно, что он уязвлен или озадачен. Скорее гасовец что-то обдумывал.
Но сейчас можно. Я отдаю и беру поцелуи, открываю все свои желания, выворачиваюсь зовущим дрожащим нутром. Во сне можно не закрываться, не прятаться, плыть в облаке объятий и поцелуев.
От неожиданности я щелкнула каблуками сандалий и вытянулась стрелой.
Если Камачо старается до него не дотрагиваться, то мне, с до сих пор побаливающей ногой, вообще не стоит рядом оттираться. А ну как покачнусь и рухну звездой на испорченный хаосом камень, нечаянно включив что-нибудь убийственное? Создам, так сказать, внезапный алтарь самоубиенной девственницы. А сама — в страшной чужой майке, побитая и с исцарапанным лицом.
— Что? — раздалось яростное из-за двери. — Как это разыграли?
— Сэр, я ее обычно и пальцем не трогаю. Лири — бесценный подарок моей жизни, единственная память о рано ушедшей жене. Но последнее время она постоянно начала сюда убегать, никакого спаса нет. Не сообщайте, пожалуйста, риторам, я постараюсь лучше за ней присматривать.