– Нет, – мягко поправил я, – «узнал», «признал», но не «опознал».
Мама прерывисто вздохнула и замерла с широко распахнутыми глазами.
И пошел на кухню. Вслед мне хмыкнули в два носа.
И все-таки правы те, кто говорит, что обостренное чувство банального – это родовой признак математиков. Для пустословия на церемонии открытия олимпиады места не нашлось, и заседание закрыли через двадцать минут после его начала.
В зале наступила абсолютная тишина, потом раздался негромкий глуховатый голос академика. Я наклонился вперед, старательно вслушиваясь в каждое его слово.
Я нахмурился, припоминая: вроде что-то такое было, с Марокко, но несколько позже. Или нет?