Вернулась убежавшая девица, волоча за собой парня в синей рубашке.
«Кофе, – уцепился я за образ, – черный! Стоять-бояться!»
– Нет, тут микрофон не подойдет, – сказал, выслушав Блеера, – даже самый мелкий будет крупноват.
Я шагнул вперед и коротко коснулся лба девушки губами.
Томка, с вызовом вздернув голову, стояла слева от меня. Сегодня она впервые принародно держала меня под руку, и поэтому лицо ее время от времени вспыхивало, а голос звенел.
– То есть, – заговорил Брежнев, – дорвавшийся до уникального источника знаний наивный советский максималист?