– А ведь если подумать, то это готовность к капитуляции. Еще лет десять назад такие настроения были бы немыслимы.
– А! Нет, конечно! – воскликнул я с облегчением. – Ничего предосудительного. Честно. Сейчас пойду спать.
Подействовали скорее не слова, а резкая перемена тона. Недоверие, выморозившее было его глаза, сначала пошло разводами, теряя монолитность, а потом и вовсе вдруг скользнуло куда-то в глубь зрачков.
Портфель и сменка. Учебники и тетрадки. Фотоальбом…
– По любви… – Папа поднял нож на уровень глаз и задумчиво пригляделся к отблеску на кромке. Потом недовольно качнул головой и вновь смочил брусок водой.
– У меня только гипотеза, – неуверенным тоном сказал я.