– Пять дней – это много, – рассуждал Борис ещё в пути, когда мы тряслись в кунге военного грузовика. – Даже взрослому мужику выжить среди этих тварей нелегко. Но с другой стороны, – он крепко хлопнул меня по плечу, – мать – это мать. Ты не представляешь, на что женщина может пойти ради ребёнка.
Но Михаил вдруг завертел головой, уставился на гостиницу.
Старушку-мать Альберт Ефремович связал, очевидно, сразу после смерти. Связал очень крепко, по рукам и ногам.
У нас, очевидно, тоже разума не осталось.
– Зато ты любишь говорить всё заранее, – буркнул я.
Родственники, желающие держать своих восставших поблизости, а не отдавать их кваzи.