– Все неделю одни перекусы, и те на бегу, – кивнул Шмуль, догрызая свиную кость. Зубки у фея даром что маленькие, но по остроте не уступят врыдловским, так что костный мозг он добывал с такой легкостью, что только хруст стоял. – Но у нас возникла непредвиденная проблема: Марти придется менять гардероб. Мои рубашки, как выяснилось, ему не подходят.
– Это потому, что Хелькин дар еще продолжает развиваться, – невозмутимо продолжал ангел, поднимая голову от книги. – А если учесть, сколько дней она непрерывно пребывала в Свете, когда отдавала мне благодать, думаю, при желании осилит и направленное среднее благословение.
– Нет. По ангельскому… Если, конечно, твои фокусы со Светом можно причислить к проявлениям врожденной пернатости. Так будешь смотреть? Или я закрываю тайник?
В итоге, когда первый информационный голод был утолен, а я со вздохом отодвинула книгу, то внезапно обнаружила, что мне нравится, когда притихший супруг рассеянно перебирает мои распущенные волосы. Нравится слушать его дыхание, то и дело обжигающее мне руку. И ощущать прикосновения его твердых пальцев, ненавязчиво ласкающих чешуйки на моей обнаженной спине.
– С тобой дело иметь – все равно что курить, сидя на бочке со взрывным зельем, никогда не поймешь, то ли ты благословила, то ли прокляла, – проворчал Йерж, но соизволил наконец подняться. Невысокий, одетый в одни лишь подштанники мускулистый крепыш с недовольным лицом и непослушной шапкой вьющихся волос. – Что тебе нужно, Хель?
– Естественно. Камень, как более плотный материал, хуже вбирает в себя силу, поэтому на нем эффект будет менее заметен, зато намного дольше сохранится.