На глаза надвинулась тень, копыта першеронов зазвучали громче. Раввин проморгался и увидел, что коляска заехала в какую-то тёмную арку. Тут кони почему-то остановились в положении «ни тпру ни ну».
Решение оказалось правильным и своевременным. Через полчаса он нарвался на контролёра. Гвоздь выдержал, хотя протечка ощущалась уже очень конкретно: недобитая контра всё время рисовала козлу соблазнительные видения и солнечную дорожку к ним, ведущую прямиком в ближайшую «электру». Пришлось поработать мечом. Зато на ужин Попандопулос добыл дикую щеблядь и зажарил на углях. Заночевать пришлось под звёздами, в холодке. Козёл запоздало ругал себя за то, что не прихватил из антикварной лавочки хотя бы занавеску — было бы во что завернуться.
— Здорово, — Джо достал сигару, закурил. — Но ведь это нужна уйма энергии? Раньше она запитывалась прям от Оковы, так? А сейчас как летаете? Не стрёмно?
— Стоп! — рявкнул волк, добравшийся-таки до места происшествия. — Эй, ты, — обратился он к выхухолю, — оставь парня. Он первоход и не знает наших обычаев.
— По форелевой реке мы плывём на лодочке! Мой хуец в твоей руке, а в моей — сто водочки! — блажил петух.
Конь кликнул гозмана, и тот, кривясь и гримасничая, отдал остывшее тельце Арлекину. Тот засунул её под солому: мясо должно было пройти ферментацию. Зато пигалицу не надо было готовить: через пару часов её плоть приобретала вкус копчёной осетрины.