— Слушай, я тут подумал… а давай назовем ее Хильденбранд?
— Убедился, — Райдо не готов соврать ей, хотя и надо бы, слишком уж мерзкая история. Но он продолжает рассказывать правду. — Он был… слаб. Нет, не так, он был вызывающе слаб, и более того, не стеснялся этой своей слабости. Помнится, он мне заявил, что физическая сила — не та величина, на которую следует полагаться в делах сердечных… и если до этой фразы я готов был отступить, то после нее… наверное, я сошел с ума.
Вот только правда пугает. Ийлэ к ней не готова.
— Что ты будешь делать? — вопрос возник, когда молчание сделалось тяжелым.
А отец сказал, что нельзя… на море тоже нельзя… цена…
Наверное. С той осени — больше года… и за это время тела разложились. Райдо прав, что смотреть не стоит, но если бы не он, Ийлэ не выдержала бы. А он стоит, гладит по волосам, успокаивает.