Почему-то Ийлэ не могла отделаться от мысли, что кто-то из этой троицы — убийца.
— Воровала она у вас. А наворованное кому-то да сносила… на платьях вон пуговицы срезаны, кружево, которое получше, тоже сняли… и вещицы в ее норе самые простые остались. Куда подевалось прочее?
— Да, — Ийлэ после краткого раздумья вынуждена была согласиться. — Она помогала маме… и не могла не видеть ее драгоценностей.
— Раньше здесь было уютно… мне разрешали сюда ходить, — Нира диванчик потрогала.
Наверное, это можно было счесть признанием в любви.
Он не представлял себе совершенно, как утешают плачущих женщин, и потому просто шагнул к ней, обнял, уткнулся носом в рыжеватые волосы, от которых пахло весной и крапивой.