Оторвалась от моей груди и заглядывает в глаза – снизу вверх. И такая в них надежда хлещет, что не по себе как-то. Зачем сказал?
«А ведь и в самом деле редкость. Пишущая машинка в СССР в это время… Да еще пацан, не барышня… Это у нас поголовно на клавиатуре стучат».
Дорога, видимая в прогалинах меж стволами, оставалась пустынной. Мы прошли с километр, как Паляница вдруг указал рукой вперед. Над деревьями поднимался дымок. Мы прибавили шагу. Спустя несколько минут деревья расступились, и мы, не сговариваясь, замерли. Коля потянул с головы шлем.
– Как он может! – возмутилась Люба. – Пьяница! Какой пример для подчиненных!
– Вас, товарищ Волков, я попрошу остаться.
Танк проломился сквозь чей-то сад и, безжалостно тряся прицеп с десантом, вывалил на дорогу. Быстро пронесся по ней, взлетел на холм, за которым оставили раненых.