На рассвете Фандорина разбудил Трифон, попросил сменить. Черт знает, почему он вдруг решил доверить пассажиру штурвал. Может быть, валился с ног от усталости. А может, подслушивал ночной разговор и сделал из него какие-то свои выводы.
– Какой прилипчивый, – пробормотала Людмила Сократовна. – С прокурорским легче было. – Она покосилась на Клочкова, который наблюдал за битвой Ахилла с царицей амазонок, вжав голову в плечи. – Сунешь пузырек морфия – отвяжется. Что ж вы у него-то не спросите, кто игуменью ухайдакал?
– Фу ты, – разочаровалась Беллинда. – Никакой лавы. Зря, выходит, на гору вскарабкалась, чуть концы не отдала… Ладно, мистер Булль, идем обратно. А то я не успею до рассвета.
– Пит, выручайте! Господа, вот кто нам нужен! Я вчера смахнул со стола чашку чая, так, представляете, Булль подхватил ее на лету, пока она падала. Никогда не видел такой реакции!
Фандорин повернулся к реке. Широкая, ко всему безучастная, она поблескивала розовыми чешуйками. Эраст Петрович чуть наклонился, прищурился. На миг зажмурился, а, когда снова открыл глаза, они горели ледяной яростью. Фандорин издал нецивилизованный звук, весьма похожий на рычание. Дернулся бежать за Клочковым – но оглянулся на кусты и, чертыхнувшись, вернулся к месту убийства.