…пускай себе волкодлак… и вдоль хребта уже проклюнулась жесткая прямая щетина, будто гривка… и глаза у него в темноте с прозеленью… а на свету глянешь — человеческие.
— Эт-то вы о ком? — шепотом осведомился пан Суржик.
— Бабы, значит, — Евдокия щелкнула по носу.
— И чего же ты, свет мой, стесняешься? — гулким басом поинтересовался Аврелий Яковлевич, к двери приникая.
Из Цветочного павильона Лизанька выпорхнула.
— А без халата вам было лучше, — заметил он, присаживаясь в кресло.