— Мошенник? — Лютик коснулся восковым карандашом носа.
И еще о том, что там, на Выселках, людям было все равно, кто их сосед: князь, купец, а то и вовсе вор фартовый, лишь бы местного сурового закона не преступал.
…Лизанька читала очередное послание, которое то к груди прижимала, то к губам, и вздыхала этак, со значением…
…Евстафий Елисеевич не хотел вслух говорить то, о чем оба с Себастьяном подумали: не сама ушла росская девица. Помогли ей.
— Все хорошо, — он все же заговорил. — Все хорошо, Ева… он к тебе больше и близко не подойдет…
Совсем его старуха допекла… и Гавел, присев, стянул с ноги ботинок.