Боевик поджал губы и стиснул кулаки. Кто из нас злился сильней? Трудный, очень трудный вопрос. Но ответ искать не стала — без разницы!
— Любимая, прости. Я и помыслить не мог, что расстроишься…
Вот теперь меня отпустили. Да ещё платок дали — белоснежный, отглаженный и (о чудо!) не накрахмаленный.
О Всевышний! Почему от этих слов мурашки побежали?
Разум шептал: остановись, Эмелис! Вот только мне не до благоразумия стало.
— За вчерашнее… — Ведь мужчины терпеть не могут женские слёзы, верно?