— Любимая, прости. Я и помыслить не мог, что расстроишься…
Вот теперь меня отпустили. Да ещё платок дали — белоснежный, отглаженный и (о чудо!) не накрахмаленный.
О Всевышний! Почему от этих слов мурашки побежали?
Разум шептал: остановись, Эмелис! Вот только мне не до благоразумия стало.
— За вчерашнее… — Ведь мужчины терпеть не могут женские слёзы, верно?
И снова бегу. Снова пытаюсь не споткнуться об обломки камней, не угодить в яму или трещину, которых в этой части замка предостаточно.