— Может быть, он и прав, — неожиданно сказал Виталий Антонович. — В этом есть логика.
Та самая «вибрация», о которой говорила Дарина. Раньше она ощущалась как лёгкий неуют, желание побыстрее пройти мимо. У большого Гнезда в Раменках я её чувствовал очень сильно. Но сейчас…
Лихачёв попытался шагнуть вслед ему, с явным намерением ударить. Но моторы тоскливо взвыли, и он застыл, будто статуя.
— Я, конечно, удивлён, что ты хранишь мои детские шмотки, — сказал я, заходя. — Мам, но платье я точно не носил.
— Ты принёс картошку? — неожиданно спросила мама.
Входная дверь содрогнулась от тяжёлого удара.