Та самая «вибрация», о которой говорила Дарина. Раньше она ощущалась как лёгкий неуют, желание побыстрее пройти мимо. У большого Гнезда в Раменках я её чувствовал очень сильно. Но сейчас…
Лихачёв попытался шагнуть вслед ему, с явным намерением ударить. Но моторы тоскливо взвыли, и он застыл, будто статуя.
— Я, конечно, удивлён, что ты хранишь мои детские шмотки, — сказал я, заходя. — Мам, но платье я точно не носил.
— Ты принёс картошку? — неожиданно спросила мама.
Входная дверь содрогнулась от тяжёлого удара.
— Это моё, это уже моё! — с гордостью воскликнул бомж. — Как приятно встретить образованного человека в нынешнее горестное время! Я не стану более приближаться, ибо ночевал в вонючем подвале и источаю неприятные запахи. Хотел лишь поблагодарить достойного юношу, поскольку без его неоценимой помощи мне бы не выбраться из пучины нищеты и бездны отчаянья!