— У тебя пятна крови на куртке, — сказал майор.
Я покачал головой. Теперь я никак не чувствовал Гнездо, и это бесило. Лучше бы уж отталкивало.
Иван с кряхтением поднялся. Оглядел нас — и внезапно улыбнулся. Широко и дружелюбно.
Оставив Милану за столом, я пошёл к двери. Открыл, не глядя в глазок. Как-то мне было всё равно, кто там.
— Ты простудишься, у тебя ноги мокрые, — сказала Наська.
Мы прошли на кухню, отец что-то оживлённо говорил, вспоминал… но я обратил внимание, что он ни разу не назвал гостя по имени. Был тот куда моложе, лет сорока — сорока пяти, худощавый, в очках с тонкой оправой, постоянной легкой полуулыбкой на лице. Никогда раньше я его не видел, ни в детстве, когда отец работал и порой к нам приходили его коллеги, ни в газетах, ни по телевизору. Крупный государственный чиновник, сразу понятно. Но не из болтунов-депутатов, не из публичных говорящих голов.