Всю дорогу она сохраняет на лице такое вялое и бесстрастное выражение, что Белой хочется порой ударить ее, от души хлестануть по щекам. Только вряд ли это поможет: судя по всему, Яшкиной от природы свойственна душевная тупость, она даже побои от начальства перенесет с той же покорностью и равнодушием.
– А марафет? – не унимался одноухий, норовя перекричать остальных. – Без марафету – жизни нету! А с марафетом… – взял паузу, как опытный актер, и окинул победительным взглядом сотоварищей, – …с марафетом и ты, комиссар, за бабу сойдешь!
– Это эшелонные дети, – так же устало ответил Деев и так же, как инспектор, успокаивая дыхание. – Мои.
– Как хочешь, так и понимай! – насупился Деев.
Уже и казаки высыпают на улицу после обедни и толпятся у лазарета, собираясь в путь.
Деев лишь вихры ладонью пригладил и ворот рубахи застегнул – до самой шеи, до последней пуговицы.