Остальные зашикали на него, но я улыбнулся.
— Нечего, нечего! — насмешливо бросил он и тыльной стороной ладони хлестнул Квоута по щеке.
— Но на мечах-то я сражаюсь еще хуже, — возразил я, обходя ее и высматривая слабое место.
— Возможно, вы напрасно его отговорили, — сказал он.
Он положил лютню обратно в футляр, закрыл крышку.
Целеана усмехнулась. Улыбка была совсем незаметная, но белые зубы все же мелькнули. В мире бесстрастных адемов это было как солнце, выглянувшее из-за туч.