– Самым страшным наказанием, которому я подверглась в ее возрасте, была обязанность привести в порядок домовые книги. Поверьте, это пошло мне на пользу.
Юго остановился послушать, не столько старика, сколько тех, кто стягивался к площади. В сером мареве лица людей казались ему одинаковыми.
Он усаживает, и смена позы впервые за много дней отдается тянущей болью в мышцах.
Молчит. Уснула? Пускай. Ей надо. И док почти закончил.
Бусины на длинной нити. Крупные, неровной огранки, полудрагоценные, но для меня они дороже тех топазов, которые Кайя отдает для дочери.
Урфин уже способен произносить отдельные слова.