Юго остановился послушать, не столько старика, сколько тех, кто стягивался к площади. В сером мареве лица людей казались ему одинаковыми.
Он усаживает, и смена позы впервые за много дней отдается тянущей болью в мышцах.
Молчит. Уснула? Пускай. Ей надо. И док почти закончил.
Бусины на длинной нити. Крупные, неровной огранки, полудрагоценные, но для меня они дороже тех топазов, которые Кайя отдает для дочери.
Урфин уже способен произносить отдельные слова.
Этого счастья не хватит на всех, да и не предназначено для всех, оно – внутрисемейного пользования.