Он усаживает, и смена позы впервые за много дней отдается тянущей болью в мышцах.
Молчит. Уснула? Пускай. Ей надо. И док почти закончил.
Бусины на длинной нити. Крупные, неровной огранки, полудрагоценные, но для меня они дороже тех топазов, которые Кайя отдает для дочери.
Урфин уже способен произносить отдельные слова.
Этого счастья не хватит на всех, да и не предназначено для всех, оно – внутрисемейного пользования.
Время шло. И свечи оплывали. Прозрачные капли расплавленного воска собирались на блюдцах подставок, переполняли их, стекая по узорчатым стеблям подсвечников. И воск застывал беловатой пленкой, оставляя от узоров лишь тени.