Да, Витину краску я помнил. Здесь, в штабе, была когда-то своя комната у нашего Витальки Михайлова, художника, которого все звали «Витя». Витя тут рисовал наглядную агитацию и штамповал по трафарету дембельские альбомы. Однажды он позаимствовал где-то в парке баночку очень симпатичной краски – и забацал себе стол под карельскую березу. Позвал нас полюбоваться. Предупредил, чтобы не трогали, не высохло еще.
Кто не уважает пограничников? Трудно найти служивого, который не уважал бы пограничников. Но когда все примут на грудь по полбанки, может так оказаться, что подводники круче. А саперы еще круче. А кавалерист из «голицынского полка» вообще гусар летучий. А кто «зону» охранял, тот знает, почем фунт лиха. А слабо два года в стройбате выдержать?!.. И так до бесконечности.
Зато Масякин гордо расправил плечи и подбоченился. С десантом не приехал офицер. Один лишь сержант, растерявшийся настолько, что челюсть отвисла.
Шнейдер позвонил мне в Москву и сказал: Олежка, ты отмщен, я накапал Петровскому, а тот шепнул начальнику штаба про эту историю с краской. А НШ как раз изгваздал мундир об стену. На ближайшем совещании он поставил Сиротина смирно и при всем честном народе орал на него так, что звенели стекла.
Местные, уже с нечеловечески изменившимися лицами, рассупонивают моторный отсек. Генерал заглядывает внутрь.
– Песню слышал Криса Кельми? Что это может означать – «Ночной Робин Гуд на бульваре Роз»?!