Зато Масякин гордо расправил плечи и подбоченился. С десантом не приехал офицер. Один лишь сержант, растерявшийся настолько, что челюсть отвисла.
Шнейдер позвонил мне в Москву и сказал: Олежка, ты отмщен, я накапал Петровскому, а тот шепнул начальнику штаба про эту историю с краской. А НШ как раз изгваздал мундир об стену. На ближайшем совещании он поставил Сиротина смирно и при всем честном народе орал на него так, что звенели стекла.
Местные, уже с нечеловечески изменившимися лицами, рассупонивают моторный отсек. Генерал заглядывает внутрь.
– Песню слышал Криса Кельми? Что это может означать – «Ночной Робин Гуд на бульваре Роз»?!
Прапорщик все разглядывал меня. Он видел, что к нему из ББМ явился не абы кто. Слишком длинные волосы. Зеленый, но радикально неуставной галстук, который надо завязывать. Вместо положенного деду кожаного ремня – двуслойный «партизанский». А на кителе я носил один-единственный значок, и тот комсомольский. Прапорщик сделал выводы.
– Говорит оперативный дежурный «Легенды» подполковник Майоров!