Мы все оборотились. И обнаружили на дверях гостиницы плакаты, подобно тем, что Арнольд сорвал с какой-то стены. Только больших размеров и оттого видимые издалека.
– Не надо! – закричал кто-то. Кажется, я сам.
Но теперь уже ничего нельзя было изменить. Оставалось лишь Сестру молить, чтобы выдержало его старое сердце.
И услышал щелканье вожжей. Лошади тронули, заскрипели деревянные колеса. Подвода, раскачиваясь, будто лодка на волне, покатила по траве.
– Подождите, подождите! – засуетился надзиратель. – Вещь-то казенная!
– Марк, – спросил я, – тебе никогда не казалось, что все в этом мире тщетно?