– Ба! – благоговейно молвил он, уставившись на живописное полотно. – Так это же мать и сын!
– Раил, вы считаете, ваш брат успел уяснить себе, что такое долг? – холодно полюбопытствовал Росс.
– Если все так убийственно серьезно, как хочешь мне доказать, то что твоя рука делает там… где она сейчас находится?
– Погоди, не части, – поморщился Росс. – Почему же вы вернулись к нам?
«Давай, дурочка! Надумай себе еще каких-нибудь ужасов, нафантазируй пострашнее адских созданий, и сама помрешь от страха», – зло попрекнула себя Фэйм.
И каждый раз, когда Фэйм не в силах была сдержать блаженный стон удовлетворения, на губах ее коварного мужа появлялась злорадная ухмылка, адресованная персонально покойному мэтру Эрмааду. Чему не стоит удивляться, памятуя об исключительной злопамятности лорда Джевиджа.