— Да весь Арракис кишит агентами Гильдии, специю они скупают, словно она самая большая драгоценность во всей вселенной. Иначе, зачем нам было лезть в такую…
— А ну, всем стоять! — рявкнул Хават, преодолевая охватившую мышцы усталость. — Эти люди уважают наших мертвых. Обычаи различны, но суть одна и та же.
— Я предполагаю, вы, барон, не воспользуетесь Арракисом в качестве тюрьмы без разрешения императора.
Мертвое молчание стиснуло арену. Рабы никогда не вызывали на бой.
Песок барабаном грохотал под ногами. А потом начался мелкий гравий. На какое-то время бег был отдыхом для мышц, ноющих от непривычно неритмичного движения. Бег — привычен, в нем есть ритм. Но песок и гравий — плохая опора для ног. А шипение приближалось, как буря, готовая поглотить их.
Прямо напротив входа сидела Преподобная Мать, совершенно одна. Она подняла голову, ушедший в себя взор повергал в трепет непосвященных.