За спиной подобострастно засмеялись. Как пил их командир, они уже неоднократно видели. Этому тхемало было бы лучше, если б его повесили, честное слово. Кстати, может, ещё и повесят. Вместе с семьёй. По пьянке всякое случалось.
— Да помню я, что неприлично! Но это же для тебя сверкаю, не кому-то! На улицу выйдем, я юбку застегну, честно!
— Верблюд! — вздохнул он. — Тебе ли не знать, какой бардак бывает на войне? Особенно когда драпаешь без оглядки. Ну, забыли про вас! Может такое быть?
— Куда прёшь, придурок, негодяй сопливый, легиньх-кастрат!.. — начала разоряться богатырь-девица при поддержке дружного хора.
— Спасибо, побратим, — тихо сказал он Дребену.
Лицо учительницы закаменело. У неё было явно другое представление о детской справедливости и детской жестокости. И ужасы детства она, похоже, помнила до сих пор. Ну, а ужасы школы — вот они, на каждом уроке…