– Он говорит, – сообщает Степка, – что когда жар у него был, так все ему мерещилось насчет путешественников этих самых – А и Б… Из задачки. Помните, ребята? Он говорит, прямо всех там в больнице замучил: почему никак они не встренутся, путешественники. Все едут и едут… Как съехались, говорит, так и пошел на поправку…
Мы с Оськой занялись швамбранской историей. Мы принялись петь, бросать на пол стулья и вообще гремели что есть силы. Тетки попросили быть тише. Они сказали, что это неуважение к личности.
Комиссар принес толстый сверток серой оберточной бумаги и сухую краску.
Папа посмотрел на стенные часы, потом на больно-го, потом на нас. Он опустил чемодан на пол.
– Без тебя обойдутся, – тихо сказал Степка. – Так ему и надо, Биндюгу! Молодчага этот внучок. Уел наших… Присаживайся, ребята, на свободные вакансии, – громко сказал он «внучкам».
– Гнедой Алексев! – изумленно выпаливаю я.