Мы с Оськой занялись швамбранской историей. Мы принялись петь, бросать на пол стулья и вообще гремели что есть силы. Тетки попросили быть тише. Они сказали, что это неуважение к личности.
Комиссар принес толстый сверток серой оберточной бумаги и сухую краску.
Папа посмотрел на стенные часы, потом на больно-го, потом на нас. Он опустил чемодан на пол.
– Без тебя обойдутся, – тихо сказал Степка. – Так ему и надо, Биндюгу! Молодчага этот внучок. Уел наших… Присаживайся, ребята, на свободные вакансии, – громко сказал он «внучкам».
– Гнедой Алексев! – изумленно выпаливаю я.
В то время Россия, Европа, мир начинали войну.